Неточные совпадения
— Славу Богу, — сказал Матвей, этим ответом показывая, что он понимает так же, как и барин, значение этого
приезда, то есть что Анна Аркадьевна, любимая сестра Степана Аркадьича, может содействовать примирению мужа
с женой.
На другой день своего
приезда он поехал
с визитом к генерал-губернатору.
Старая Ласка, еще не совсем переварившая радость его
приезда и бегавшая, чтобы полаять на дворе, вернулась, махая хвостом и внося
с собой запах воздуха, подошла к нему, подсунула голову под его руку, жалобно подвизгивая и требуя, чтоб он поласкал ее.
Занимаясь
с правителем канцелярии, Алексей Александрович совершенно забыл о том, что нынче был вторник, день, назначенный им для
приезда Анны Аркадьевны, и был удивлен и неприятно поражен, когда человек пришел доложить ему о ее
приезде.
И противнее всех была Кити тем, как она поддалась тому тону веселья,
с которым этот господин, как на праздник для себя и для всех, смотрел на свой
приезд в деревню, и в особенности неприятна была тою особенною улыбкой, которою она отвечала на его улыбки.
Она не сходилась
с Анной
с самого
приезда и тут вдруг увидала ее опять совершенно новою и неожиданною.
Она сидела в гостиной, под лампой,
с новою книгой Тэна и читала, прислушиваясь к звукам ветра на дворе и ожидая каждую минуту
приезда экипажа.
Досадуя на жену зa то, что сбывалось то, чего он ждал, именно то, что в минуту
приезда, тогда как у него сердце захватывало от волнения при мысли о том, что
с братом, ему приходилось заботиться о ней, вместо того чтобы бежать тотчас же к брату, Левин ввел жену в отведенный им нумер.
Он молча вышел из двери и тут же столкнулся
с Марьей Николаевной, узнавшей о его
приезде и не смевшей войти к нему. Она была точно такая же, какою он видел ее в Москве; то же шерстяное платье и голые руки и шея и то же добродушно-тупое, несколько пополневшее, рябое лицо.
Кити в это время, давно уже совсем готовая, в белом платье, длинном вуале и венке померанцевых цветов,
с посаженой матерью и сестрой Львовой стояла в зале Щербацкого дома и смотрела в окно, тщетно ожидая уже более получаса известия от своего шафера о
приезде жениха в церковь.
На другой день по своем
приезде князь в своем длинном пальто, со своими русскими морщинами и одутловатыми щеками, подпертыми крахмаленными воротничками, в самом веселом расположении духа пошел
с дочерью на воды.
На десятый день после
приезда в город Кити заболела. У нее сделалась головная боль, рвота, и она всё утро не могла встать
с постели.
Степан Аркадьич, всегда милый, понимающий всё
с намека, в этот
приезд был особенно мил, и Левин заметил в нем еще новую, польстившую ему черту уважения и как будто нежности к себе.
— Да, очень, — отвечала она и стала рассказывать ему всё сначала: свое путешествие
с Вронскою, свой
приезд, случай на железной дороге. Потом рассказала свое впечатление жалости к брату сначала, потом к Долли.
Она теперь
с радостью мечтала о
приезде Долли
с детьми, в особенности потому, что она для детей будет заказывать любимое каждым пирожное, а Долли оценит всё ее новое устройство. Она сама не знала, зачем и для чего, но домашнее хозяйство неудержимо влекло ее к себе. Она, инстинктивно чувствуя приближение весны и зная, что будут и ненастные дни, вила, как умела, свое гнездо и торопилась в одно время и вить его и учиться, как это делать.
— Успокой руки, Гриша, — сказала она и опять взялась за свое одеяло, давнишнюю работу, зa которую она всегда бралась в тяжелые минуты, и теперь вязала нервно, закидывая пальцем и считая петли. Хотя она и велела вчера сказать мужу, что ей дела нет до того, приедет или не приедет его сестра, она всё приготовила к ее
приезду и
с волнением ждала золовку.
Ей казалось натурально и просто видеть сына, когда она будет в одном
с ним городе; но по
приезде в Петербург ей вдруг представилось ясно ее теперешнее положение в обществе, и она поняла, что устроить свидание было трудно.
Вместе
с путешественником было доложено о
приезде губернского предводителя, явившегося и Петербург и
с которым нужно было переговорить. После его отъезда нужно было докончить занятия будничные
с правителем дел и еще надо было съездить по серьезному и важному делу к одному значительному лицу. Алексей Александрович только успел вернуться к пяти часам, времени своего обеда, и, пообедав
с правителем дел, пригласил его
с собой вместе ехать на дачу и на скачки.
Левин в этот свой
приезд сошелся опять близко
с бывшим товарищем по университету, профессором Катаваcовым,
с которым он не видался со времени своей женитьбы.
Но в это самое время вышла княгиня. На лице ее изобразился ужас, когда она увидела их одних и их расстроенные лица. Левин поклонился ей и ничего не сказал. Кити молчала, не поднимая глаз. «Слава Богу, отказала», — подумала мать, и лицо ее просияло обычной улыбкой,
с которою она встречала по четвергам гостей. Она села и начала расспрашивать Левина о его жизни в деревне. Он сел опять, ожидая
приезда гостей, чтоб уехать незаметно.
Приезд его на Кавказ — также следствие его романтического фанатизма: я уверен, что накануне отъезда из отцовской деревни он говорил
с мрачным видом какой-нибудь хорошенькой соседке, что он едет не так, просто, служить, но что ищет смерти, потому что… тут, он, верно, закрыл глаза рукою и продолжал так: «Нет, вы (или ты) этого не должны знать! Ваша чистая душа содрогнется! Да и к чему? Что я для вас! Поймете ли вы меня?..» — и так далее.
Тентетникову показалось, что
с самого дня
приезда их генерал стал к нему как-то холоднее, почти не замечал его и обращался как
с лицом бессловесным или
с чиновником, употребляемым для переписки, самым мелким.
— Константин Федорович! Платон Михайлович! — вскрикнул он. — Отцы родные! вот одолжили
приездом! Дайте протереть глаза! Я уж, право, думал, что ко мне никто не заедет. Всяк бегает меня, как чумы: думает — попрошу взаймы. Ох, трудно, трудно, Константин Федорович! Вижу — сам всему виной! Что делать? свинья свиньей зажил. Извините, господа, что принимаю вас в таком наряде: сапоги, как видите,
с дырами. Да чем вас потчевать, скажите?
Наконец бричка, сделавши порядочный скачок, опустилась, как будто в яму, в ворота гостиницы, и Чичиков был встречен Петрушкою, который одною рукою придерживал полу своего сюртука, ибо не любил, чтобы расходились полы, а другою стал помогать ему вылезать из брички. Половой тоже выбежал, со свечою в руке и салфеткою на плече. Обрадовался ли Петрушка
приезду барина, неизвестно, по крайней мере, они перемигнулись
с Селифаном, и обыкновенно суровая его наружность на этот раз как будто несколько прояснилась.
Приезду гостей он обрадовался, как бог весть чему. Точно как бы увидел он братьев,
с которыми надолго расстался.
Решась кокетку ненавидеть,
Кипящий Ленский не хотел
Пред поединком Ольгу видеть,
На солнце, на часы смотрел,
Махнул рукою напоследок —
И очутился у соседок.
Он думал Оленьку смутить,
Своим
приездом поразить;
Не тут-то было: как и прежде,
На встречу бедного певца
Прыгнула Оленька
с крыльца,
Подобна ветреной надежде,
Резва, беспечна, весела,
Ну точно та же, как была.
Ивины приходились нам родственниками и были почти одних
с нами лет; вскоре после
приезда нашего в Москву мы познакомились и сошлись
с ними.
Бабушка получила ужасную весть только
с нашим
приездом, и горесть ее была необыкновенна.
— Нет, Родя, но он уже знает о нашем
приезде. Мы слышали, Родя, что Петр Петрович был так добр, навестил тебя сегодня, —
с некоторою робостию прибавила Пульхерия Александровна.
— Позвольте, позвольте, я
с вами совершенно согласен, но позвольте и мне разъяснить, — подхватил опять Раскольников, обращаясь не к письмоводителю, а все к Никодиму Фомичу, но стараясь всеми силами обращаться тоже и к Илье Петровичу, хотя тот упорно делал вид, что роется в бумагах и презрительно не обращает на него внимания, — позвольте и мне
с своей стороны разъяснить, что я живу у ней уж около трех лет,
с самого
приезда из провинции и прежде… прежде… впрочем, отчего ж мне и не признаться в свою очередь,
с самого начала я дал обещание, что женюсь на ее дочери, обещание словесное, совершенно свободное…
— Замечать стал еще прежде, окончательно же убедился третьего дня, почти в самую минуту
приезда в Петербург. Впрочем, еще в Москве воображал, что еду добиваться руки Авдотьи Романовны и соперничать
с господином Лужиным.
На тревожный же и робкий вопрос Пульхерии Александровны, насчет «будто бы некоторых подозрений в помешательстве», он отвечал
с спокойною и откровенною усмешкой, что слова его слишком преувеличены; что, конечно, в больном заметна какая-то неподвижная мысль, что-то обличающее мономанию, — так как он, Зосимов, особенно следит теперь за этим чрезвычайно интересным отделом медицины, — но ведь надо же вспомнить, что почти вплоть до сегодня больной был в бреду, и… и, конечно,
приезд родных его укрепит, рассеет и подействует спасительно, — «если только можно будет избегнуть новых особенных потрясений», прибавил он значительно.
Сказали бы, что вам внезапный мой
приезд,
Мой вид, мои слова, поступки — всё противно,
Я
с вами тотчас бы сношения пресек,
И перед тем, как навсегда расстаться,
Не стал бы очень добираться,
Кто этот вам любезный человек?..
На другой день по
приезде Базарова Катя сидела на своей любимой скамье, и рядом
с нею сидел опять Аркадий. Он упросил ее пойти
с ним в «портик».
— В кои-то веки разик можно, — пробормотал старик. — Впрочем, я вас, господа, отыскал не
с тем, чтобы говорить вам комплименты; но
с тем, чтобы, во-первых, доложить вам, что мы скоро обедать будем; а во-вторых, мне хотелось предварить тебя, Евгений… Ты умный человек, ты знаешь людей, и женщин знаешь, и, следовательно, извинишь… Твоя матушка молебен отслужить хотела по случаю твоего
приезда. Ты не воображай, что я зову тебя присутствовать на этом молебне: уж он кончен; но отец Алексей…
Старики Базаровы тем больше обрадовались внезапному
приезду сына, чем меньше они его ожидали. Арина Власьевна до того переполошилась и взбегалась по дому, что Василий Иванович сравнил ее
с «куропатицей»: куцый хвостик ее коротенькой кофточки действительно придавал ей нечто птичье. А сам он только мычал да покусывал сбоку янтарчик своего чубука да, прихватив шею пальцами, вертел головою, точно пробовал, хорошо ли она у него привинчена, и вдруг разевал широкий рот и хохотал безо всякого шума.
Слуга вошел и доложил о
приезде председателя казенной палаты, сладкоглазого старика
с сморщенными губами, который чрезвычайно любил природу, особенно в летний день, когда, по его словам, «каждая пчелочка
с каждого цветочка берет взяточку…». Аркадий удалился.
— Для твоего
приезда, душа моя. Да, весна в полном блеске. А впрочем, я согласен
с Пушкиным — помнишь, в Евгении Онегине...
Продолжительное отсутствие сына начинало беспокоить Николая Петровича; он вскрикнул, заболтал ногами и подпрыгнул на диване, когда Фенечка вбежала к нему
с сияющими глазами и объявила о
приезде «молодых господ»; сам Павел Петрович почувствовал некоторое приятное волнение и снисходительно улыбался, потрясая руки возвратившихся странников.
— Спасибо, Аркаша, — глухо заговорил Николай Петрович, и пальцы его опять заходили по бровям и по лбу. — Твои предположения действительно справедливы. Конечно, если б эта девушка не стоила… Это не легкомысленная прихоть. Мне нелегко говорить
с тобой об этом; но ты понимаешь, что ей трудно было прийти сюда при тебе, особенно в первый день твоего
приезда.
На другой день после
приезда в Марьино он принялся за своих лягушек, за инфузории, за химические составы и все возился
с ними.
Покачиваясь в кресле, Клим чувствовал себя взболтанным и неспособным придумать ничего, что объяснило бы ему тревогу, вызванную
приездом Лидии. Затем он вдруг понял, что боится, как бы Лидия не узнала о его романе
с Маргаритой от горничной Фени.
Затем, вспомнив покрасневший нос матери, он вспомнил ее фразы, которыми она в прошлый его
приезд на дачу обменялась
с Варавкой, здесь, на террасе.
Тогда еще он был молод, и если нельзя сказать, чтоб он был жив, то, по крайней мере, живее, чем теперь; еще он был полон разных стремлений, все чего-то надеялся, ждал многого и от судьбы, и от самого себя; все готовился к поприщу, к роли — прежде всего, разумеется, в службе, что и было целью его
приезда в Петербург. Потом он думал и о роли в обществе; наконец, в отдаленной перспективе, на повороте
с юности к зрелым летам, воображению его мелькало и улыбалось семейное счастие.
Иногда выражала она желание сама видеть и узнать, что видел и узнал он. И он повторял свою работу: ехал
с ней смотреть здание, место, машину, читать старое событие на стенах, на камнях. Мало-помалу, незаметно, он привык при ней вслух думать, чувствовать, и вдруг однажды, строго поверив себя, узнал, что он начал жить не один, а вдвоем, и что живет этой жизнью со дня
приезда Ольги.
Они
с радушием заколют отличную индейку или дюжину цыплят к
приезду гостя, но лишней изюминки в кушанье не положат, и побледнеют, как тот же гость самовольно вздумает сам налить себе в рюмку вина.
Райский хотел было пойти сесть за свои тетради «записывать скуку», как увидел, что дверь в старый дом не заперта. Он заглянул в него только мельком, по
приезде,
с Марфенькой, осматривая комнату Веры. Теперь вздумалось ему осмотреть его поподробнее, он вступил в сени и поднялся на лестницу.
Другая причина —
приезд нашего родственника Бориса Павловича Райского. Он живет теперь
с нами и, на беду мою, почти не выходит из дома, так что я недели две только и делала, что пряталась от него. Какую бездну ума, разных знаний, блеска талантов и вместе шума, или «жизни», как говорит он, привез он
с собой и всем этим взбудоражил весь дом, начиная
с нас, то есть бабушки, Марфеньки, меня — и до Марфенькиных птиц! Может быть, это заняло бы и меня прежде, а теперь ты знаешь, как это для меня неловко, несносно…
Дела шли своим чередом, как вдруг однажды перед началом нашей вечерней партии, когда Надежда Васильевна и Анна Васильевна наряжались к выходу, а Софья Николаевна поехала гулять, взявши
с собой Николая Васильевича, чтоб завезти его там где-то на дачу, — доложили о
приезде княгини Олимпиады Измайловны. Обе тетки поворчали на это неожиданное расстройство партии, но, однако, отпустили меня погулять, наказавши через час вернуться, а княгиню приняли.
До
приезда Райского жизнь ее покоилась на этих простых и прочных основах, и ей в голову не приходило, чтобы тут было что-нибудь не так, чтобы она весь век жила в какой-то «борьбе
с противоречиями», как говорил Райский.